В июне на острове Пасхи наступает зима. Июньской зимней ночью Хосе Антонио Туки, местный тридцатилетний художник, вышел из своего домика и отправился в путь. Хосе шел с юго-запада на север острова, пока не оказался на пляже Анакена. По легенде, именно здесь почти тысячу лет назад причалили первые жители острова Пасхи, уроженцы Полинезии.
Туки уселся на песке и занялся своим любимым делом – стал разглядывать гигантские статуи моаи. Хосе Антонио рапануец – коренной житель острова Пасхи, в жилах которого течет полинезийская кровь (Рапа-Нуи – местное название острова).
Когда Туки вглядывается в лица истуканов, сделанных его далекими предками из вулканического туфа, он чувствует дрожь во всем теле. «Это странное чувство, как будто заряжаешься энергией. Здесь мои корни, дух моего народа, – Туки потрясенно качает головой. – Как им это удалось?».
На острове Пасхи, или Рапа-Нуи, древние статуи под названием «моаи» попадаются на каждом шагу – не то что исполнители национальных танцев, разукрашенные с ног до головы. На острове, который является территорией Чили, проживает около 2000 рапануйцев. В 1877 году от коренного населения осталось лишь 111 человек – таковы были последствия работорговли и болезней.
Площадь острова Пасхи составляет всего 164 квадратных километра. Он расположен к западу от Южной Америки и к востоку от острова Питкэрн: от материка его отделяют 3,5 тысячи километров, а от Питкэрна – ближайшего обитаемого соседа – 2 тысячи километров. После того как остров Пасхи был заселен, сотни лет он не имел никаких контактов с внешним миром. И рабочая сила, и строительные орудия для изготовления моаи – каменных статуй высотой от одного до десяти метров и весом до 80 тонн – были местного происхождения. Когда в Пасхальное воскресенье 1722 года на острове высадились голландские мореплаватели, перед ними предстала культура каменного века. Моаи были высечены с помощью каменных орудий, по большей части в одной каменоломне, а затем переправлены к огромным каменным платформам аху, расположенным на расстоянии 18 километров от места изготовления. Вопрос Туки – как им это удалось? – вот уже полвека не дает покоя ученым и туристам со всего света.
Моаи были высечены с помощью каменных орудий, по большей части в одной каменоломне, а затем переправлены к огромным каменным платформам аху, расположенным на расстоянии 18 километров от места изготовления.
Повернувшись спиной к океану, остров Пасхи бдительно охраняют пятнадцать моаи. Благодаря усилиям археологов они вновь выстроились на Аху Тонгарики – самом крупном из церемониальных постаментов на острове. Много столетий назад рапануйские каменотесы высекли эти статуи из вулканических пород в каменоломне за километр отсюда. К началу XIX века все моаи на острове были сброшены со своих пьедесталов – почему и как это произошло, до сих пор неизвестно. В 1960 году волны цунами унесли эти статуи в глубь острова, при этом некоторые из них были повреждены (слева).
Но недавно моаи оказались втянуты в полемику куда более широкого масштаба. Спор разгорелся между сторонниками двух прямо противоположных версий о прошлом острова Пасхи. Первую красноречиво изложил лауреат Пулитцеровской премии биолог-эволюционист Джаред Даймонд. В его представлении история острова Пасхи – зловещая притча о том, как, разрушая окружающую среду, общество безрассудно и беспощадно уничтожает само себя. Оппоненты Даймонда видят в древних рапануйцах пример для подражания и символ человеческой изобретательности. В конце концов, ведь это они «поставили на ноги» гигантские статуи и заставили их «пройти» целые километры по холмистой местности.
По всей вероятности, изобретательных рапануйцев было не больше нескольких десятков человек. Сегодня на остров Пасхи каждую неделю прилетает 12 самолетов из Чили, Перу и с Таити. В одном 2011 году на этих самолетах прибыло около 50 тысяч туристов, что во много раз превышает численность местных жителей. Каких-нибудь 30 лет назад машины, электричество и телефон были здесь в диковинку. Сегодня в Ханга-Роа, единственном городе на острове, полно интернет-кафе, баров и ночных клубов. Для туристов выстроили множество отелей. Позаботились островитяне и о любителях активного отдыха: специально для них открылся фирменный магазин удобной немецкой обуви для прогулок пешком, чтобы осторожные европейцы смело отправлялись исследовать окрестности, не боясь натереть ноги. «Этот остров перестал быть островом», – с тоской говорит скульптор Кара Пате, 40-летняя рапануйка. Она замужем за немцем, с которым познакомилась здесь 23 года назад.
В доме, который Хосе Антонио Туки выстроил на острове Пасхи для себя и своей девушки, бельгийки Джойс Вербанен, одна-единственная комната. Электричество есть, но все удобства на улице. Зато в двух шагах – океан!
В 1888 году остров Рапа-Нуи вошел в состав Чили, но вплоть до 1953-го здесь хозяйничали шотландцы, превратившие остров в гигантскую овцеводческую ферму. Овцы паслись где им вздумается, а местным жителям не разрешалось жить за пределами Ханга-Роа. В 1964 году рапануйцы подняли восстание, добились чилийского гражданства и права самим выбирать себе мэра.
С материком – el conti, как говорят островитяне, – отношения сложные. Чили снабжает остров топливом и каждый день присылает сюда самолеты с продуктами. Островитяне говорят по-испански и после школы уезжают на материк, чтобы учиться дальше. В то же время на Рапа-Нуи немало приезжих чилийцев – среди всего прочего, их привлекает освобождение от уплаты подоходного налога. Они с радостью берутся за такую работу, до которой никогда в жизни не снизойдет уважающий себя рапануец. «Рапануец скажет: вы что, думаете, я буду мыть посуду?» – усмехается Бено Атан, 27-летний уроженец острова, который работает здесь гидом. Хотя многие рапануйцы вступают в смешанные браки с иммигрантами, некоторые все же опасаются, что подобные связи подрывают их культурные устои. Сегодня на острове проживает 5 тысяч человек – чуть ли не вдвое больше, чем 20 лет назад – но рапануйцев среди них меньше половины.
«Специалисты могут говорить что угодно, – заявляет 25-летний Сури Туки. – Но мы-то знаем правду: статуи ходили сами».
Остров Пасхи сформировался полмиллиона лет назад в результате деятельности трех вулканов, уже потухших. На острове три кратерных озера, но ни одной реки, и потому запасы пресной воды крайне ограниченны. Топливо и большую часть продуктов привозят из Чили. Путь оттуда неблизкий – 3,5 тысячи километров.
Почти все доходы островитян так или иначе связаны с туризмом. «Без него нам всем на острове было бы нечего есть», – говорит глава Туристической палаты Маина Лусеро Теао. «Люди едут сюда посмотреть не на нас, а на моаи», – вторит ей мэр Луз Зассо Паоа.
Туристов привлекает загадочная история моаи. Тур Хейердал, норвежский этнограф и путешественник, считал, что статуи были созданы не полинезийцами, а предшественниками инков из Перу. Исследования современных ученых – лингвистов, археологов и генетиков – подтвердили, что создателями статуй были полинезийцы, но вопрос о том, как именно они перемещали этих великанов, так и остался без ответа. Большинство исследователей полагают, что древние рапануйцы каким-то образом перетаскивали статуи с помощью веревок и бревен. Однако островитяне ученых не слушают: они и сегодня уверены, что статуи оживляла «мана», духовная сила острова. «Специалисты могут говорить что угодно, – заявляет 25-летний Сури Туки, сводный брат Хосе Антонио Туки. – Но мы-то знаем правду: статуи ходили сами».
Туристы, прибывшие на остров Пасхи для занятий дайвингом, обнаружили статую моаи на рифе. Этот макет сделали для голливудского фильма, а потом выбросили в море. Жизнь на рифе бьет ключом: рыбы много, и у рыбаков много работы. На остров, в угоду туристам, регулярно поступают свежие порции тунца и лосося.
В 2005 году вышла в свет нашумевшая книга Джареда Даймонда «Коллапс». Основываясь на исследованиях британца Джона Фленли, Даймонд утверждает, что моаи ускорили процесс самоуничтожения острова. По его мнению, каменные исполины нужны были вождям враждующих племен, вынужденных сосуществовать на ограниченной территории, чтобы хоть как-то продемонстрировать свою мощь. Для них – пленников крошечного острова на краю света – это был едва ли не единственный шанс показать себя и заткнуть за пояс соседей. Обуреваемые жаждой первенства, они устроили настоящее соревнование: чей великан будет больше. Даймонд предположил, что они укладывали статуи на деревянные сани, которые тащили по бревенчатым рельсам, – этот способ успешно протестировала Джо Энн Ван Тилбург, археолог из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и руководитель проекта по исследованию статуй острова Пасхи. Однако для этого туземцам потребовалось много древесины – и много рабочей силы. Чтобы прокормить работников, нужно было расчистить под пахотные угодья много земли. Когда запасы древесины истощились и начались междоусобицы, туземцы стали сбрасывать моаи с пьедесталов. К началу XIX века все статуи были повалены.
Ярко разукрашенные, в нарядах из перьев, чилийские молодожены (справа) празднуют свадьбу в рапануйском стиле. Из 50 тысяч человек, посетивших остров в 2011 году, почти две трети – чилийцы.
Существует и другая версия того, зачем нужны были моаи. Археологи Терри Хант из Гавайского университета и Карл Липо из Университета штата Калифорния в Лонг-Бич, которые вот уже десять лет проводят на Рапа-Нуи различные исследования, считают: остров населяли миролюбивые туземцы, искусные ваятели гигантских статуй и умелые земледельцы. Хант и Липо не отрицают, что гибель лесов привела остров Пасхи к продовольственной катастрофе – но в этом не было вины самих островитян, и уж тем более моаи. Как утверждает Терри Хант, из истории острова и вправду можно извлечь хороший урок – но только все было совсем иначе».
Рапа-Нуи уже не изолирован от внешнего мира. Остров манит к себе, но путь к нему долгий и трудный. Это таинственная земля, которая не отпускает свой народ. Хосе Антонио Туки (слева, со своей девушкой Джойс) пробовал жить в Чили, но продержался там всего четыре года. «Если уехать отсюда, – говорит он, – остров будет звать тебя обратно».
Новая теория Ханта и Липо, вызвавшая много споров в научных кругах, основывается не только на их собственных исследованиях, но и на изысканиях других ученых. Раскопки на пляже Анакена убедили их в том, что полинезийцы прибыли на остров Пасхи не раньше 1200 года, то есть на четыре века позже, чем принято считать. Это означало, что они умудрились полностью извести на острове все леса за каких-нибудь 500 лет. По мнению Ханта и Липо, чтобы сделать это, мало было вырубать и жечь деревья. Видимо, растительность острова погубило что-то другое. Когда археологи находят плоды вымершей гигантской пальмы, нередко на этих плодах можно разглядеть едва заметные вмятины – следы острых зубов полинезийских крыс, которые, очевидно, и послужили главной причиной катастрофы острова Пасхи – обезлесения.
По версии Ханта и Липо, моаи покровительствовали земледелию. Для рапануйцев открытые поля были куда важнее пальмовых лесов. Но почва, и без того не слишком плодородная, очень сильно выветривалась, а орошение целиком и полностью зависело от дождей и потому было бессистемным и неэффективным. Выжить на острове Пасхи было не так-то просто – для этого требовались поистине героические усилия. Занимаясь земледелием, туземцы перетаскивали каменные глыбы, такие же огромные, как моаи, – но только не с полей, а наоборот, на поля. Они сооружали из камней тысячи круговых ограждений для защиты от ветра – «манаваи», – внутри которых возделывали землю. Чтобы удержать в почве влагу, они покрывали целые поля обломками вулканических пород. Поскольку вулканы больше не извергались и не удобряли почву, островитяне сами удобряли свои посевы. Одним словом, как утверждают Терри Хант, Карл Липо и их сторонники, древние рапануйцы были пионерами экологически рационального земледелия, а вовсе не губителями природы, пусть даже и невольными. «Усилия туземцев на Рапа-Нуи увенчались не полным провалом, а скорее успехом», – заключают Хант и Липо в своей книге, опубликованной совсем недавно, в 2011 году.
Книга «Статуи, которые ходили» рисует рапануйцев в куда более выгодном свете, чем «Коллапс» Джареда Даймонда. Хант и Липо не рассматривают в качестве достоверных источников устные предания о кровопролитных междоусобных войнах на острове. По мнению американских ученых, обломки обсидиана с острыми сколами, которые другие археологи считают оружием, использовались туземцами в земледелии. У исследователей есть также необычная версия: Хант и Липо считают, что моаи не только напоминали всем о могуществе своих создателей, но и сдерживали рост населения – туземцы с головой ушли в возведение статуй и позабыли о семейной жизни. Впрочем, это спорная гипотеза.
Другая гипотеза Ханта и Липо принята среди исследователей единогласно: моаи передвигались в вертикальном положении, поэтому с транспортировкой статуй могли справиться и несколько человек, и вовсе не было необходимости применять приспособления из древесины. В этом вопросе результаты исследований подтверждаются не только словесными фольклорными свидетельствами, но многочисленными рисунками.
Серхио Рапу, 63-летний рапануец, археолог и бывший губернатор острова Пасхи, который в студенческие годы писал с Хантом дипломную работу, привел американских коллег в древнюю каменоломню на вулкане Рано-Рараку на юго-востоке острова. Указывая на множество неоконченных статуй, Рапу объяснил, каким образом, по замыслу древних каменотесов, само строение моаи делало их «прямоходящими».
Круглые, выпуклые животы заставляли статуи клониться вперед, а основание в форме «лежащей на боку» буквы D позволяло раскачивать их то в одну, то в другую сторону. В прошлом году при финансовой поддержке Экспедиционного совета Национального географического общества Хант и Липо провели серию экспериментов. В результате, им удалось доказать, что всего 18 человек, при наличии трех прочных веревок и некоторой сноровки, могут с легкостью передвинуть трехметровую копию моаи весом 5 тонн на несколько сотен метров. В реальности все было гораздо сложнее: это была многокилометровая прогулка с каменным исполином гораздо более внушительных размеров, чем модель Ханта и Липо. Вдоль дорог, ведущих от каменоломни, так и остались лежать десятки упавших статуй. Но все же большинство моаи добрались до своих пьедесталов целыми и невредимыми.
+увеличить
Никто точно не знает, когда была изготовлена самая последняя статуя: прямая датировка моаи невозможна. Известно лишь, что когда в XVIII веке на остров прибыли голландцы, многие статуи еще стояли на своих местах. Как утверждают Терри Хант и Карл Липо, для рапануйской цивилизации это была эпоха мира и процветания. Но все закончилось быстро и трагически: иноземцы привезли с собой не только смертельно опасные болезни, против которых у туземцев не было иммунитета, но и множество диковинных предметов. У островитян появились новые символы статуса, затмившие древних моаи. Завладеть шляпой европейца стало гораздо престижнее, чем водрузить на голову моаи пукао, шапку из красного туфа, весом в несколько тонн. В XIX веке работорговцы практически полностью истребили коренное население острова – к 1877 году осталось лишь 111 человек.
Сегодня жителям острова Пасхи выпало новое испытание. Перед ними встал непростой вопрос: как извлечь из своего культурного наследия прибыль и при этом его не уничтожить. Ограниченных запасов воды не хватает для растущего населения и целой армии туристов. На острове нет канализации и некуда девать огромные горы мусора: в период с 2009-го до середины 2011 года на материк было переправлено 230 тонн отходов. «Что же нам делать? – задает риторический вопрос мэр Зассо Паоа. – Ограничить миграцию? Ограничить туризм? Мы стоим на распутье». Недавно к туристам стали обращаться с просьбой забирать мусор с собой, увозить его в чемоданах.
Туристам запрещено прикасаться к статуям, но лошади трутся о них без зазрения совести, повреждая пористый туф. Хотя большинство местных жителей уже пересели на автомобили, по острову все еще бродят более 6 тысяч лошадей, коров и быков. «У нас и людей-то столько нет!» – ворчит гид Бено Атан. Домашние животные топчут землю, на которой когда-то паслись овцы шотландских фермеров, и не стесняются справлять нужду на некогда священные платформы – постаменты для моаи. В молодости Бено сам помогал «поднимать на ноги» статуи на пляже Анакена. По ходу дела они с коллегами раскрыли маленький секрет создателей моаи. Чтобы вдохнуть в каменных исполинов душу, после долгого путешествия из каменоломни они наносили самый последний штрих – в пустые глазницы вставлялись глаза из белого коралла со зрачками из обсидиана или красного вулканического шлака.
Моаи не могут рассказать, как они сюда попали. Но Туки не смущает такая неопределенность. «Я хочу знать правду, – говорит он. – Но, может, остров и не должен раскрывать все свои тайны. Ведь если мы будем все о нем знать, его чары потеряют силу».
Текст: Ханна Блох Фотографии: Рэнди Олсон
Journal information